Это бог, должно быть,

дивной

серебряной ложкой

роется в звезд ух_е_.

   [1916]

Следующий день

Вбежал.

Запыхался победы гонец:

"Довольно.

К веселью!

К любви!

Грустящих к черту!

Уныньям конец!"

Какой сногсшибательней вид?

Цилиндр на затылок.

[10]

Штаны — пила.

Пальмерстон застегнут наглухо.

Глаза —

двум солнцам велю пылать

из глаз

неотразимо наглых.

Афиш подлиннее.

На выси эстрад.

О, сколько блестящего вздора вам!

Есть ли такой, кто орать не рад:

[20]

"Маяковский!

Браво!

Маяковский!

Здо-ро-воо!"

Мадам, на минуту!

Что ж, что стара?

Сегодня всем целоваться.

За мной!

Смотрите,

сие — ресторан,

[30]

Зал зацвел от оваций.

Лакеи, вин!

Чтобы все сорта.

Что рюмка?

Бочки гора.

Пока не увижу дно,

изо рта

не вырвать блестящий кран…

Домой — писать.

Пока в крови

[40]

вино

и мысль тонка.

Да так,

чтоб каждая палочка в "и"

просилась:

"Пусти в канкан!"

Теперь — на Невский.

Где-то

в ногах

толпа — трусящий заяц,

[50]

и только

по дамам прокатывается:

"Ах,

какой прекрасный мерзавец!"

   [1916]

В. Я. Брюсову на память

"Брюсов выпустил окончание поэмы Пушкина "Египетские ночи". Альманах "Стремнины".

Разбоя след затерян прочно

во тьме египетских ночей.

Проверив рукопись

построчно,

гроши отсыпал казначей.

Бояться вам рожна какого?

Что

против — Пушкину иметь?

Его кулак

навек закован

в спокойную к обиде медь!

   [1916]

Хвои

Не надо.

Не просите.

Не будет елки.

Как же

в лес

отп_у_стите папу?

К нему

из-за леса

ядер осколки

[10]

протянут,

чтоб взять его,

хищную лапу.

Нельзя.

Сегодня

горящие блестки

не будут лежать

под елкой

в вате.

Там —

[20]

миллион смертоносных _о_сок

ужалят,

а раненым ваты не хватит.

Нет.

Не зажгут.

Свечей не будет.

В море

железные чудища лазят.

А с этих чудищ

злые люди

[30]

ждут:

не блеснет ли у _о_кон в глазе.

Не говорите.

Глупые речь заводят:

чтоб дед пришел,

чтоб игрушек ворох.

Деда нет.

Дед на заводе.

Завод?

Это тот, кто делает порох.