пролетали очищен

небий свод. Крестьянин!

Пролетарий! Снижайте самолет! Скатились

вниз

заводчики,

по облакам свистя. Мы летчики

республики

рабочих и крестьян! Не вступит

вражья

конница, ни птица,

ни нога. Наш летчик

всюду гонится за силами врага. Наш флаг

меж звезд полощется, рабочью власть растя. Мы - летчицы, мы - летчики

рабочих и крестьян".

* * *

II

БУДУЩИЙ БЫТ

 Сегодня.

Комната

это,

конечно,

не роща. В ней

ни пикников не устраивать,

ни сражений. Но все ж

не по мне

проклятая жилплощадь: при моей,

при комплекции

проживи на сажени! Старики,

старухи,

дама с моською, дети

без счета

вот население. Не квартира,

а эскимосское или киргизское

копченое селение. Ребенок

это вам не щенок. Весь день

в работе упорной. То он тебя

мячиком

сбивает с ног, то  на крючок

запирает в уборной. Меж скарбом

тропинки,

крымских окольней. От шума

взбесятся

и самые кроткие. Весь день

звонки,

как на колокольне. Гуртом,

в одиночку,

протяжные,

короткие... И за это

гнездо

между клеток

и солений, где негде

даже

приткнуть губу, носишься

весь день,

отмахиваясь

от выселений мандатом союзным,

бумажкой КУБУ. Вернешься

ночью,

вымотан в городе. Морда - в пене,

смыть бы ее. В темноте

в умывальной

лупит по морде кем-то

талантливо

развешенное белье. Бр-р-р-р! Мутит

чад кухонный.

Встаю на корточки. Тянусь

с подоконника

мордой к форточке. Вижу,

в небесах

возня аэропланова. Приникаю

к стеклам,

в раму вбит. Вот кто

должен

переделать наново наш

сардиночный

унылый быт!

Будет.

Год какой-то

нолями разнулится. Отгремят

последние

битвы-грома. В Москве

не будет

ни переулка,

ни улицы одни аэродромы

да дома. Темны,

неясны

грядущие дни нам. Но

для шутки изображу

грядущего гражданина, проводящего

одни сутки.

Утро.

Восемь.

Кричит

радиобудильник вежливый: "Товарищ

вставайте,

не спите ежели вы! Завод

зовет. Пока

будильнику

приказов нет? До свидания!

Привет!" Спросонок,

но весь

в деловой прыти, гражданин

включил

электросамобритель. Минута

причесан,

щеки

даже гражданки Милосской

Венеры глаже. Воткнул штепсель,

открыл губы: электрощетка