земли приближавшейся запах донесся.

(А в Чикаго

1110             боксеров

распирает труд.

Положили Вильсона наземь

и...

ну тереть!

Натирают,

трут,

растирают силовыми мазями.)

Сверльнуло глаз_а_ маяка одноглазье -

и вот

1120       в мозги,

в глаза,

в рот,

из всех океанских щелей вылазя,

Америка так и прет и прет.

Взбиралась с разбега верфь на верфь.

На виадук взлетал виадук.

Дымище такой,

что, в черта уверовав,

идешь, убежденный,

1130                    что ты в аду.

(Где Вильсона дряблость?

Сдули!

Смолодел на сорок годов.

Животами мышцы вздулись.

Ощупали.

Есть.

Готов.)

Доходит,

пеной волну опеня,

1140                 гигантам домам за крыши замча,

на берег выходит Иван

в Америке,

сухенький,

даже ног не замоча.

(Положили Вильсону последний заклеп

на его механический доспех,

шлем ему бронированный возвели на лоб,

и к Ивану он гонит спех.)

Чикагцы

1150         себя

не любят

в тесных улицах пл_о_щить.

И без того

в Чикаго

площади самые лучшие.

Но даже

для чикагцев непомерная

площадь

была приготовлена для этого случая.

1160 Люди,

место схватки орамив,

пускай непомерное! -

сузили в узел.

С одной стороны -

с горностаем,

с бобрами,

с другой -

синевели в замасленной блузе.

Лошади

1170        в кашу впутались

в ту же.

К бобрам -

арабский скакун,

к блузам -

тяжелые туши битюжьи.

Вздымают ржанье,

грозят рысаку.

Машины стекались, скользя на маз_и_.

На классы разбился

1180                    и вывоз

и ввоз.

К бобрам

изящный ушел лимузин,

к блузам

стал

стосильный грузовоз.

Ни песне,

ни краске не будет отсрочки,