мой смертный час

так,

    как встретил смерть

                       товарищ Нетте.

15 июля 1926 г., Ялта

УЖАСАЮЩАЯ ФАМИЛЬЯРНОСТЬ

Куда бы

       ты

         ни направил разбег,

и как ни ерзай,

и где ногой ни ступи,-

есть Марксов проспект,

и улица Розы,

и Луначарского -

                переулок или тупик.

Где я?

      В Ялте или в Туле?

Я в Москве

          или в Казани?

Разберешься?

           - Черта в стуле!

Не езда, а - наказанье.

Каждый дюйм

           бытия земного

профамилиен

           и разыменован.

В голове

        от имен

               такая каша!

Как общий котел пехотного полка.

Даже пса дворняжку

                  вместо

                        "Полкаша"

зовут:

      "Собака имени Полкан".

"Крем Коллонтай.

                Молодит и холит".

"Гребенки Мейерхольд".

"Мочала

а-ля Качалов".

"Гигиенические подтяжки

имени Семашки".

После этого

           гуди во все моторы,

наизобретай идей мешок,

все равно -

           про Мейерхольда будут спрашивать:

                                     - "Который?

Это тот, который гребешок?"

Я

 к великим

          не суюсь в почетнейшие лики.

Я солдат

        в шеренге миллиардной.

Но и я

      взываю к вам

                  от всех великих:

- Милые,

        не обращайтесь с ними фамильярно!

1926

КАНЦЕЛЯРСКИЕ ПРИВЫЧКИ

Я

 два месяца

           шатался по природе,

чтоб смотреть цветы

                   и звезд огнишки.

Таковых не видел.

                 Вся природа вроде

телефонной книжки.

Везде -

       у скал,

              на массивном грузе

Кавказа

       и Крыма скалоликого,

на стенах уборных,

                  на небе,

                          на пузе

лошади Петра Великого,

от пыли дорожной

                до гор,

                       где грозы

гремят,

       грома потрясав,-

везде

     отрывки стихов и прозы,

фамилии

       и адреса.

"Здесь были Соня и Ваня Хайлов.

Семейство ело и отдыхало".