Ю. Анненков. Дневник моих встреч. Владимир Маяковский.
Следующее пребывание Маяковского в Париже было оплачено по возвращению в Советский Союз поэмой "Версаль". Поэма длинная, приведу только отрывок:
- По этой
- дороге,
- спеша во дворец,
- бесчисленные Людовики
- трясли
- в шелках
- золоченных каретц
- телес
- десятипудовики.
- И ляжек
- своих
- отмахав шатуны,
- по ней,
- марсельезой пропет,
- плюя на корону,
- теряя штаны,
- бежал
- из Парижа
- Капет.
- Теперь
- по ней
- веселый Париж
- гоняет,
- авто рассияв...
- Кокотки,
- рантье, подсчитавший барыш,
- американцы
- и я.
- Версаль.
- Возглас первый:
- "Хорошо жили, стервы!"
- ......................
Маяковский обладал громадным и, в своем роде, единственным талантом. Его формальное искательство было чрезвычайно своеобразным и полезным. В этом отношении русская поэзия останется ему на долго обязанной. К несчастью, политическая страстность захватила его поэзию, заслонив поэта и заставив Маяковского, изобретательного техника, отдавать свое версификаторное мастерство на службу пропагандным идеям и - даже - "прикладному" искусству. Отсюда - прямой путь к Дяде Михею... вы помните Дядю Михея? Дядя Михей (может быть, вы его и не знали) был в свое время забавнейший стихотворец реклам, которые мы, подростки, весело запоминали наизусть:
- Как вкусна, дешева и мила
- Абрикосовская пастила!
- А впрочем и прочее,
- Убедитесь воочию!
Бедный Маяковский не избежал и этой участи. Вот примеры его рекламных лозунгов:
- Нигде кроме,
- Как в Моссельпроме!
Или:
- В особенности хороши
- Резинки и карандаши!
Или еще:
- Прежде чем идти к невесте,
- Побывай в Резинотресте!
И так далее...
Подобное, для многих - неожиданное, оголение произошло и с прежним попутчиком Маяковского, "футуристом" Игорем Северяниным, перебравшимся после революции в тогда еще свободную Эстонию. Помню напечатанное там им стихотворение:
- Привет Республике Эстляндской,
- Великой, честной и благой,
- Правленья образ шарлатанский
- Поправшей твердою ногой.
- Приятно сознавать, что хлеба
- Нам хватит вплоть до сентября.
- Что эстов одарило небо,
- Их плодородием даря.
- И, как ни хмурься Мефистофель,
- Какие козни нам не строй.
- У нас неистощим картофель:
- Так здесь налажен жизни строй.
Александр (Сашура) Беленсон напечатал по этому поводу следующее:
"Лично мне цитированная поэмы представляется ничем не хуже прежних, столь популярных, поэз флер-д-оранжного Игоря Снверянина. Просто - маленький сдвиг в области темы, - все-таки ведь революция прошла".
Таким образом, разделенные географически и политически, Маяковский и Северянин снова стали попутчиками.
Писать о Маяковском трудно: он представлял собою слишком редкий пример человеческой раздвоенности. Маяковский - поэт шел рядом с Маяковским - человеком; они шли бок о бок, почти не соприкасаясь с друг другом. С течением времени это ощущение становилось порой настолько реальным, что разговаривая с Маяковским, я не раз искал глазами другого собеседника.
Живя в Париже и говоря о Маяковском, нельзя не вернуться к его парижским поэмам. Тем более, что одна из них, по причинам вполне понятным, никогда не была переведена на французский язык. Впервые они появились на этом языке лишь в 1958 году, в моем переводе для книги
"Maiakovsky inconnu" (изд.Pierre Jean Oswald, Париж).
Еще один платеж, оплата путешествия: поэма -
К а ф е
- Обыкновенно
- мы говорим:
- все дороги
- приводят в Рим.
- Не так
- у монпарнасца.
- Готов поклясться -
- и Ром,
- и Ремул,
- и Ремул, и Ром
- в "Ротонду" придут
- или в "Дом".
- ..................
- Вплываю и я:
- "Garcon,
- un grog
- americain!"
- ..................
- Но вот
- пошли
- вылупляться из гула
- и лепятся
- фразой
- слова:
- - Тут
- проходил
- Маяковский давеча,
- хромой -
- не видели рази?
- - А с кем он шел?
- - С Николай Николаичем.
- - С каким?
- - Да с великим князем...
- - С великим князем?
- Будет врать!
- Он кругл
- и лыс,
- как ладонь...
- Чекист он, -
- послан сюда
- взорвать...
- - Кого?
- - Буа-де-Булонь...
- Езжай, мол, Мишка... -
- Другой поправил:
- - Вы врете,
- противно слушать,
- совсем не Мишка он,
- а Павел.
- Бывало, сядем:
- Павлуша,
- а тут же
- его супруга,
- княжна,
- брюнетка,
- лет под тридцать...
- - Чья?
- Маяковского?
- Он не женат.
- - Женат,
- и на императрице.
- - На ком?
- Ее ж расстреляли!
- - И он
- поверил...
- сделайте милость!
- Ее ж Маяковский спас
- за трильон!
- Она же ж
- омолодилась!
- ....................
- Париж,
- тебе ль,
- столице столетий,
- к лицу
- эмигрантская нудь?
- Смахни
- за ушами
- эмигрантские сплетни -
- провинция -
- не продохнуть!..
- ....................
Если поэмы "Notre-Dame", "Версаль" и "Жорес" не нуждаются в дополнительных комментариях, то поэма "Кафе", напротив, требует некоторых пояснений. Маяковский вынужден был высмеять, оклеветать русскую эмиграцию. Это входило в получаемый им "социальный заказ" и в оплату путешествия. Но подобный сорт клеветы был, по существу, весьма невинен. В самом деле, где, в каких монпарнасских кафе, такая масса русских эмигрантов могла болтать подобную чепуху о Маяковском? В те годы в "Ротонде", в "Доме", в "Куполе", в
"Closerie des Lilas" можно было встретить Эренбурга (уже ставшего советским гражданином), Цадкина, Сутина, Кикоина, Кремня, Пуни, Терешковича, Ларионова, Липшица, Манэ-Каца, Орлову, Шагала, поляков Кислинга и Зборовского... Но никогда - ни одного русского эмигранта, который не знал бы, кем был Маяковский. Русские эмигранты этой категории собирались в те годы в маленьких русских ресторанчиках, вроде "Чайки", возле моста Мирабо, и когда, время от времени, я заходил в эти симпатичные заведения, чтобы опробовать руссейшего борща или сырной пасхи, я никогда не слышал, чтобы тамошние посетители в своих беседах упоминали имя Маяковского: они судачили на совершенно иные темы.
Я принял это стихотворение за шутку и, разговаривая о нем с Маяковским, в свою очередь, расхохотался. Однако Маяковский, к моему удивлению, даже не улыбнулся. Я его не узнал.
1_ 2_
<3>_ 4_ 5
|
|
|
 |
