 |
 |
||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
| О проекте |
|
||||||||||||||||
Владимир Маяковский.
|
|
|
|||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
Ю. Анненков. Дневник моих встреч. Владимир Маяковский.
...
Первый значительный (рекламный) успех в карьере Маяковского произошел в 1916 году. В эту эпоху знаменитость, популярность и литературный авторитет Максима Горького был в полном расцвете, и я помню, до всех мелочей, ночь, проведенную в подвале "Бродячей Собаки". Среди символистов, акмеистов, футуристов, заумников и будетлян присутствовал там и Максим Горький. В уже довольно поздний час, Владимир Маяковский, как всегда - с надменным видом, поднялся на крохотную эстраду, под привычное улюлюканье так называемых "фармацевтов", то есть - посетителей, не имевших никакого отношения к искусству. Маяковский произнес, обращаясь к ним:
Гул фармацевтов удвоился. Максим Горький, равнодушный, оставался неподвижен.
Прочитав отрывок из поэмы "Война и Мир" и два-три коротких лирических стихотворения, Маяковский сошел с эстрады.
Нахмурив брови, Горький встал со стула и твердым голосом произнес:
Мы устроили овацию Горькому, и эта ночь превратилась в подлинный триумф Маяковского. Даже "фармацевты" аплодировали. На следующий день слухи о суждении Горького распространились в Петербурге, потом - в Москве. Продвижение Маяковского в литературной иерархии значительно ускорилось. Маяковскому было 23 года. Чувство дружбы и уважения к Маяковскому до сих пор живы во мне. Я никогда не скажу о нем ничего дурного. Но мне неизбежно придется говорить о его трагической судьбе, судьбе поэта в Советском Союзе. Драма Маяковского была нашей общей драмой, драмой молодых поэтов, писателей, художников, композиторов, деятелей искусства. 1910-1920 годы были, в искусстве (и не только - в русском искусстве), наиболее динамическими в этом веке. Искусство находилось в полной революции своих форм выражения: кубизм, футуризм, пуризм, сюрреализм, абстрактность... Во всех его разветвлениях мы упорно бились против традиций, против "академического" искусства. Мы стремились освободить художественное творчество от предрассудков "буржуазного" искусства. Борьба не была легкой, но трудности еще более воодушевляли наш энтузиазм. Хлебников и Маяковский (футуристы), Есенин и Мариенгоф (имажинисты) стояли, среди поэтов, в первых рядах этой борьбы. Политическая и социальная революция приблежалась и все более давала себя чувствовать в зимних тучах над русской землей и, в особенности, над Петербургом. Военные неудачи и хроника происшествий (убийство Распутина и пр.) подчеркивали возрастающее разложение режима. Наивно (наша юность и наша ненависть к войне сыграли в этом значительную роль) мы поверили, как уже приходилось писать об этом, что революция социальная совпадет с революцией в искусстве. Мы поверили, что наша борьба за новые формы будет поддержана революцией социальной. Подлинные "вкусы", подлинные планы намерения и планы Ленина еще не были нам известны. Вот почему, в 1917 году, когда прежний режим был свергнут, Маяковский кричал в поэме "Революция":
Маяковский был счастлив. Мы все были вдохновлены, так как многие стороны тысячелетнего Прежде представлялись нам отжившими и обреченными на исчезновение. Мы мечтали о новых формах в искусстве. Я помню, как в одну из мартовских (или апрельских) ночей 1917 г. поэт Зданевич, блуждая со мной по Петербургу, уже республиканскому, сказал, говоря о Керенском, ставшем председателем Временного Правительства:
Идеи Интернационала воодушевляли нас. Война, то есть массовое убийство, прекратится. Мы, художники, поэты, артисты всех видов искусства, протягивали руки нашим товарищам всего мира. Мы стремились слить наши общие искания. В 1919 году, два года спустя после Октября, Маяковский писал:
Помеченные 1919 г., это были ведения поэта. Маяковский был тогда вполне искренен.
В 1922 году Ленин, верный своему пониманию роли искусства, написал о Маяковском:
... С того же года Маяковский становится всемогущим: он может делать "все, что захочет": он может даже поехать за границу! И вот, первое, чем он воспользовался, как исключительной привилегией, было разрешение на выезд из Советского Союза, и 9 октября этого триумфального года Маяковский, возвышенный Лениным, выезжает в Берлин и в Париж, город, о котором я столько рассказывал Маяковскому и по отношению к которому я не испытывал моей привязанности.
Живя в Советском Союзе и перегруженный "социальными заказами" (главным образом - портретами "вождей"), я встретился в том же году с Маяковским только по его возвращению в Москву. Его впечатления, опубликованные в "Известиях", свидетельствовали, еще раз, о его наивности и почти детской эгоцентричности.
1924 год - год смерти Ленина (в январе), позволял еще артистам (художникам, поэтам, композиторам) известную свободу формальных исканий. Но уже в 1925 году климат значительно изменился. Восхождение Сталина началось. Начиная с этого года было бы уже ложным думать, что наезды в Париж оставались для Маяковского простым туристическим развлечением. Далеко не так. Фаворит советской власти, Маяковский должен был всякий раз, после своего возвращения в Советский Союз, давать отчет о своем путешествии, иначе говоря - печатать свои впечатления поэта в стихах, впечатления, выгодные для советского режима и для коммунистической пропаганды. Он должен был в своих поэмах, написанных в Париже, показывать советским людям, что СССР во всех отраслях перегоняет Запад, где страны и народы гниют под игом "упадочного капитализма". Этой ценой Маяковский оплачивал свое право на переезд чрез границы "земного рая".
Содержание парижских поэм Маяковского (мне известны 12) становится все более и более предвзятым, контролируемым советской властью, и разложение его творчества начинает проявлять все более очевидные признаки.
Маяковский прочел мне это стихотворение в Париже и расхохотался.
|
|
||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
|
|
|
||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
 |
|
||||||||||||||||
| Copyright © 2010 |
|
||||||||||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
