1929

ПАРИЖАНКА

  Вы себе представляете

                   парижских женщин

с шеей разжемчуженной,

                      разбриллиантенной

                                       рукой...

Бросьте представлять себе!

                          Жизнь -

                                жестче -

у моей парижанки

                вид другой.

Не знаю, право,

              молода

                   или стара она,

до желтизны

           отшлифованная

                        в лощеном хамье.

Служит

      она

         в уборной ресторана -

маленького ресторана -

                      Гранд-Шомьер.

Выпившим бургундского

                     может захотеться

для облегчения

              пойти пройтись.

Дело мадмуазель

               подавать полотенце,

она

   в этом деле

              просто артист.

Пока

    у трюмо

           разглядываешь прыщик,

она,

    разулыбив

             облупленный рот,

пудрой подпудрит,

                 духами попрыщет,

подаст пипифакс

               и лужу подотрет.

Раба чревоугодий

                торчит без солнца,

в клозетной шахте

                 по суткам

                          клопея,

за пятьдесят сантимов!

                      (По курсу червонца

с мужчины

         около

              четырех копеек.)

Под умывальником

                ладони омывая,

дыша

     диковиной

              парфюмерных зелий,

над мадмуазелью

               недоумевая,

хочу

    сказать

           мадмуазели:

- Мадмуазель,

             ваш вид,

                     извините,

                              жалок.

На уборную молодость

                    губить не жалко вам?

Или

   мне

      наврали про парижанок,

или

   вы, мадмуазель,

                  не парижанка.

Выглядите вы

             туберкулезно

                        и вяло.

Чулки шерстяные...

                 Почему не шелка?

Почему

      не шлют вам

                пармских фиалок

благородные мусыо

                 от полного кошелька? -

Мадмуазель молчала,