Удивительно: несмотря на столь, казалось бы, казенное слово - «рапортовать», несмотря на содержание этого «рапорта», целиком посвященного трудным будничным делам государства - добыче угля и руды, борьбы с нищетой, с кулаками, волокитчиками, подхалимами, сектантами и пьяницами, - стихотворение звучит на высокой лирической ноте. Оно покоряет своею душевной открытостью, очень достойно, без прямых признаний, но и с обезоруживающей искренностью выраженной любовью к Ленину.

...В коммунальной квартире на Лубянке, где проживало, кроме него, пять семей, Владимир Владимирович быстро подружился с соседями. Соседи примирились с его громким голосом и частыми телефонными звонками, шумными разговорами в его комнате и табачным дымом, валившим из раскрытой настежь двери. Он быстро приручил к себе детей, а школьницу Люсю надоумил учиться печатать на машинке. Люся и стала впоследствии профессиональной машинисткой, а пока училась, перепечатывала Владимиру Владимировичу стихи. «Клопа», «Баню».

А литературные обстоятельства между тем складывались так, что Маяковский почувствовал необходимость выступить со статьей «Как делать стихи?», написать стихотворения - страстные, полемически острые, - «Сергею Есенину», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Послание пролетарским поэтам» и некоторые другие.

В статье «А что вы пишете?», опубликованной 28 мая 1926 года в «Красной газете», Маяковский резко ополчился на халтуру. «Качество писательской продукции... чрезвычайно пошатнулось, понизилось, дискредитировалось», - пишет он, жалуясь на скверную постановку литературного дела вообще, на издательскую практику, на потерю связи с читателями. Он напоминает о _к_в_а_л_и_ф_и_к_а_ц_и_и_ писателя, поэта и что именно этому посвящена его статья «Как делать стихи?». Вспоминает П. Лавут:

«- Меня приводит в бешенство «литературное поповство», «вдохновение», - говорил Маяковский, выступая перед большой аудиторией, - длинные волосы, гнусавая манера читать стихи нараспев. От поэтов не продохнуть. Среднее мясо их стихов ужасно. Стихотворное наводнение выходит далеко за пределы литературных интересов. Эти стихи уже не стихи, а «стихийные бедствия». Они вредны для организации молодого сознания. В результате в магазинах ни одной книжки стихов не берут...»