Маяковский написал стихотворение на острейшую тему - с длинным названием - «Спросили раз меня: «Вы любите ли нэп?» - «Люблю, - ответил я, - когда он не нелеп». Курс партии на укрепление связи рабочего класса с трудовым крестьянством в переходный от капитализма к социализму период через проведение новой экономической политики не всеми был понят правильно. Некоторые увидели в нэпе сдачу революционных позиций, чуть ли не измену революции.

Новая экономическая политика и последовавшее за ней оживление мелкобуржуазных элементов в обществе вызвали в некоторой его части упадочные и даже панические настроения. Они проникли и в среду писателей. Затосковали, всполошились поэты «Кузницы». Серой, будничной, обрастающей тиной мещанского благополучия нэповской действительности они противопоставляют пафос и героику революции, гражданской войны. Даже близкие Маяковскому поэты испугались нэпа. Хлебников незадолго перед смертью вспоминал Пугачева, готовясь поднять бунт против нэпманов: «Эй, молодчики-купчики, ветерок в голове! В Пугачевском тулупчике я иду по Москве!» Николай Асеев, в поэме «Лирическое отступление», с горькой иронией спрашивал: «Как я стану твоим поэтом, коммунизма племя, если крашено - рыжим цветом, а не красным, - время?!»

Неприятие нэпа заходило довольно далеко, оно происходило из одностороннего взгляда на нэп, из взгляда на его оборотную сторону, что собственно и предвидел В. И. Ленин. И эта, вторая, отрицательная сторона нэпа увидена была и Маяковским. Не только увидена, но и глубоко внутренне переживалась им, что сказалось в поэме «Про это».

Но поэт увидел и понял в нэпе главное - то, что это явление временное, что нэп дает возможность учиться, бороться за социализм не винтовкой, а знанием и опытом, ибо «так сидеть и «благородно» мучиться - из этого ровно ничего не получится».

В противоположность Асееву, Хлебникову, Багрицкому и другим, он настроен оптимистично: «Мы еще услышим по странам миров революций радостный топот».