Выиграв деньги, Асеев переселился из какого-то закоулка, где он жил, в большой номер «Софийского подворья», украсил его предметами туалета, духами и одеколонами, выставил на стол вино, фрукты, соответственно приоделся, словом, решил показать себя этаким мотом, процветающим денди, чтобы поразить Маяковского.

Войдя в номер и оценив полностью метаморфозу в положении своего друга, Маяковский полюбопытствовал:

- Бабушка умерла?

У Асеева действительно была бабушка, от которой он мог получить небольшое наследство, и в разговорах с Маяковским они проектировали на эти деньги издание своих стихов.

В это время также произошло дерзкое ограбление харьковского банка, сумма там была внушительная, и Асеев воспользовался этим, чтобы задурить голову Маяковскому. Он ответил, что бабушка в полном порядке, и предложил Владимиру Владимировичу выпить вина.

Маяковский, естественно, стал допытываться, откуда деньги, сердился, видя уклончивость Асеева, и когда тот, под «честное дворянское слово», намекнул ему на харьковский банк, в растерянности пробормотал:

- Колядка, неужели вы...

- Вот вам и неужели...

- Что? В пользу рабочей кассы?!

- Конечно!

Маяковский отпил вина, долго смотрел на Асеева изучающим взглядом. Потом громовым голосом:

- Почему же вы меня не предупредили?

Он безраздельно поверил выдумке Асеева, и когда тот открылся в надувательстве, Маяковский решил, что все-таки от него хотят скрыть ограбление, подсовывая ему вульгарный вариант с бегами.

«Площадь у Никитских ворот содрогалась от его громового рыка:

- Асеев! Проходимец! Ace-ев! Со-бачье у-хо!!»

Маяковский и Асеев.

Нельзя не вспомнить, что среди двух-трех доброжелательных откликов в печати на поэму «Облако в штанах» была рецензия Асеева. Он назвал это произведение трагедией. Он бросил вызов критикам, потерявшим язык при появлении «Облака»: «Что же, господа критики! Может быть, кто-нибудь попробует силенку на этом силомере?»