перед ним была дама, женщина другого круга – элегантная, умная,

воспитанная, до конца непознаваемая, с прекрасными манерами, интересными

знакомыми и лишенная всяких предрассудков. Когда ей хотелось, то

"светскость" она приглушала ироничной богемностью: и эксцентричными

клетчатыми чулками, и расписной шалью с лисьим хвостом, и варварскими

украшениями – смотря по настроению. Она была начитана не меньше Бурлюка,

который был для него авторитетом, и в дальнейшем таким же авторитетом

станет для него Лиля.

Они встречались каждый день и стали неразлучны, но его чувства

доминировали. Лиля же была спокойнее и умела держать его на расстоянии, от

которого он сходил с ума. Она любила его, но не без памяти. Он скоро стал

звать ее Лилей и на "ты", а она долго обращалась к нему на "вы" и звала по

имени и отчеству, соблюдая "пафос дистанции". Она была то нежна с ним, то

отчужденно-холодна, и Маяковскому казалось, что Лиля околдовала его,

вселила в него безумие. Он отвечал на все ее перепада отчаянием и стихами,

которые приводили ее в восторг.

На дворе стоял 1915 год. Маяковский переехал на Надеждинскую улицу,

чтобы быть поближе к Лиле. Конечно, Брик не мог догадываться об их

отношениях , хотя поначалу встречи проходили скрытно: Владимир

Владимирович приглашал ее в дом свиданий, ему нравилась эта необычная

обстановка, красный штоф, позолота и зеркала … Возможно, Лиля все же

надеялась наладить с Осей жизнь, которая "рас-пол-злась" не по ее желанию.

И приходилось скрывать встречи, приходилось учить Маяковского хранить

тайны, которые он не умел хранить. Но никто из троих не говорил на эту

тему, ибо Лиля наложила запрет на выяснение отношений. А ее решение было

непререкаемо и для Брика, и для Маяковского. Всегда.

"Он выбрал себе семью, в которую, как кукушка залетел сам, однако же не

вытесняя и не обездоливая ее обитателей. Наоборот, это чужое, казалось бы,