РАБОЧАЯ ПЕСНЯ

50 Мы сеем,

мы жнем,

мы куем,

мы прядем,

рабы всемогущих Стиннесов.

Но мы не мертвы.

Мы еще придем.

Мы еще наметим и кинемся.

Обернулась шибером,

улыбка на морде, -

60 история стала.

Старая врет.

Мы еще придем.

Мы пройдем из Норденов

сквозь Вильгельмов пролет Бранденбургских

ворот.

У них долл_а_ры.

Победа дала.

Из унтерденлиндских отелей

ползут,

вгрызают в горло доллар,

70 пируют на нашем теле.

Терпите, товарищи, расплаты во имя...

За все -

за войну,

за после,

за раньше,

со всеми,

с ихними

и со своими

мы рассчитаемся в Красном реванше...

80 На глотке колено.

Мы - зверьи рычим.

Наш голос судорогой н_е_мится...

Мы знаем, под кем,

мы знаем, под чьим

еще подымутся немцы.

Мы

еще

извеселим берлинские улицы.

Красный флаг, -

90 мы зажд_а_лись -

вздымайся и рей!

Красной песне

из окон каждого Шульца

откликайся,

свободный

с Запада

Рейн.

Это тебе дарю, Германия!

Это

100 не долларов тыщи,

этой песней счёта с голодом не свесть.

Что ж,

и ты

и я -

мы оба нищи, -

у меня

это лучшее из всего, что есть.

[1922-1923]

НА ЦЕПЬ!

- Патронов не жалейте! Не жалейте пуль!

Опять по армиям приказ Антанты отдан.

Январь готовят обернуть в июль -

июль 14-го года.

И может быть,

уже

рабам на Сене

хозяйским окриком пов_е_лено:

- Раба немецкого поставить на колени.

10 Не встанут - расстрелять по переулкам Кельна!

Сияй, Пуанкаре!

Сквозь жир

в твоих ушах

раскат пальбы гремит прелестней песен:

рабочий Франции по штольням мирных шахт

берет в штыки рабочий мирный Эссен.

Тюрьмою Рим - дубин заплечных свист,

рабочий Рима, бей немецких в Руре -

пока

20 чернорубашечник фашист

твоих вождей крошит в застенках тюрем.

Британский лев держи нейтралитет,

блудливые глаза прикрой стыдливой лапой,

а пальцем

укажи,

куда судам лететь,

рукой свободною колоний горсти хапай.

Блестит английский фунт у греков на носу,

и греки прут, в посул топыря веки;

30 чтоб Бонар-Лоу подарить Мосул,

из турков пустят кровь и крови греков реки.

Товарищ мир!