А в бульварной гуще -

народ жирнющий.

Щеки красные,

рот - во!

В России даже у нэпистов меньше рот.

А в остальном -

180 народ ничего,

даже довольно милый народ.

МОРАЛЬ В ОБЩЕМ

Зря,

ребята,

на Россию ропщем.

[1922]

БАЛЛАДА О ДОБЛЕСТНОМ ЭМИЛЕ

Замри, народ! Любуйся, тих!

Плети венки из лилий.

Греми о Вандервельде стих,

о доблестном Эмиле!

С Эмилем сим сравнимся мы ль:

он чист, он благороден.

Душою любящей Эмиль

голубки белой вроде.

Не любит страсть Эмиль Чеку,

10 Эмиль Христова нрава:

ударь щеку Эмильчику -

он повернется справа.

Но к страждущим Эмиль премил,

в любви к несчастным тая,

за всех бороться рад Эмиль,

язык не покладая.

Читал Эмиль газету раз.

Вдруг вздрогнул, кофий вылья,

и слезы брызнули из глаз

20 предоброго Эмиля.

"Что это? Сказка? Или быль?

Не сказка!.. Вот!.. В газете... -

Сквозь слезы шепчет вслух Эмиль: -

Ведь у эсеров дети...

Судить?! За пулю Ильичу?!

За что? Двух-трех убили?

Не допущу! Бегу! Лечу!"

Надел штаны Эмилий.

Эмилий взял портфель и трость.

30 Бежит. От спешки в мыле.

По миле миль несется гость.

И думает Эмилий:

"Уж погоди, Чека-змея!

Раздокажу я! Или

не адвокат я? Я не я!

сапог, а не Эмилий".

Москва. Вокзал. Народу сонм.

Набит, что в бочке сельди.

И, выгнув груди колесом,

40 выходит Вандервельде.

Эмиль разинул сладкий рот,

тряхнул кудрей Эмилий.

Застыл народ. И вдруг... И вот...

Мильоном кошек взвыли.

Грознее и грознее вой.

Господь, храни Эмиля!

А вдруг букетом-крапивой

кой-что Эмилю взмылят?

Но друг один нашелся вдруг.

50 Дорогу шпорой пыля,

за ручку взял Эмиля друг

и ткнул в авто Эмиля.

- Свою иекончепную речь

слезой, Эмилий, вылей! -

И, нежно другу ткнувшись в френч,

истек слезой Эмилий.

А друг за лаской ласку льет:

- Не плачь, Эмилий милый!

Не плачь! До свадьбы заживет! -

60 И в ласках стих Эмилий.

Смахнувши слезку со щеки,

обнять дружище рад он.

"Кто ты, о друг?" - Кто я? Чекист

особого отряда. -

"Да это я?! Да это вы ль?!