влезли клопы.

На вещи насела столетняя пыль.

А тот стоит -

в перила вбит.

Он ждет,

он верит:

скоро!

Я снова лбом,

я снова в быт

1050 вбиваюсь слов напором.

Опять

атакую и вкривь и вкось.

Но странно:

слова проходят насквозь.

Необы- Стихает бас в комариные трельки.

чайное Подбитые воздухом, стихли тарелки.

Обои,

стены

блёкли...

1060                       блёкли...

Тонули в серых тонах офортовых.

Со стенки

на город разросшийся

Бёклин

Москвой расставил "Остров мертвых".

Давным-давно.

Подавно -

теперь.

И нету проще!

1070 Вон

в лодке,

скутан саваном,

недвижный перевозчик.

Не то моря,

не то поля -

их шорох тишью стерт весь.

А за морями -

тополя

возносят в небо мертвость.

1080 Что ж -

ступлю!

И сразу

тополи

сорвались с мест,

пошли,

затопали.

Тополи стали спокойствия мерами,

ночей сторожами,

милиционерами.

1090 Расчетверившись,

белый Харон

стал колоннадой почтамтских колонн.

Деваться Так с топором влезают в сон,

некуда  обметят спящелобых -

и сразу

исчезает всё,

и видишь только обух.

Так барабаны улиц

в сон

1100 войдут,

и сразу вспомнится,

что вот тоска

и угол вон,

за ним

она -

виновница.

Прикрывши окна ладонью угла,

стекло за стеклом вытягивал с краю.

Вся жизнь

1110           на карты окон легла.

Очко стекла -

и я проиграю.

Арап -

миражей шулер -

по окнам

разметил нагло веселия крап.

Колода стекла

торжеством яркоогним

сияет нагло у ночи из лап.

1120 Как было раньше -

вырасти б,

стихом в окно влететь.

Нет,

никни к ст_е_нной сырости.

И стих

и дни не те.

Морозят камни.

Дрожь могил.

И редко ходят веники.

1130 Плевками,

снявши башмаки,

вступаю на ступеньки.

Не молкнет в сердце боль никак,

кует к звену звено.

Вот так,

убив,

Раскольников

пришел звенеть в звонок.

Гостьё идет по лестнице...

1040 Ступеньки бросил -

стенкою.

Стараюсь в стенку вплесниться,

и слышу -

струны тенькают.

Быть может, села

вот так

невзначай она.