но уже кандидат,

самый  красивый

              из местных письмоносцев.

Баба сердитая,

             видно сразу,

потому что сожитель ейный

огромный синяк

              в дополнение к глазу

приставил,

          придя из питейной.

И шипит она,

            выгнав мужа вон:

- Я

     ему

        покажу советский закон!

Вымою только

            последнюю из посуд -

и прямо в милицию,

                 прямо в суд...-

Домыла.

       Перед взятием

                    последнего рубежа

звонок

      по кухне

              рассыпался, дребезжа.

Открыла.

         Расцвели миллионы почек,

высохла

       по-весеннему

                  слезная лужа...

- Его почерк!

Письмо от мужа.-

Письмо  раскаленное -

                     не пишет,

                             а пышет.

"Вы  моя душка,

               и ангел

                     вы.

Простите великодушно!

                     Я буду тише

воды

     и ниже травы".

Рассиялся глаз,

               оплывший набок.

Слово ласковое -

                  мастер

                       дивных див.

И  опять

         за примусами баба,

все поняв

          и все простив.

А  уже

       циркуля письмоносца

за новой юбкой

              по улицам носятся;

раскручивая язык

                 витиеватой лентой,

шепчет

       какой-то

               охаживаемой Вере:

- Я за положительность

                       и против инцидентов,

которые

       вредят

             служебной карьере.-

Неделя покоя,

            но больше

                     никак

не прожить

           без мата и синяка.

Неделя -

         и снова счастья нету,

задрались,

          едва в пивнушке побыли...

Вот оно -

          семейное

                  "перпетуум

 мобиле".

И  вновь

        разговоры,

                 и суд, и "треть"

на много часов

             и недель,

и нет решимости

               пересмотреть

семейственную канитель.

Я

  напыщенным  словам

                    всегдашний враг,