о женщинах

          и о любви.

Мы любим парад,

              нарядную песню.

Говорим красиво,

               выходя на митинг.

Но часто

        под этим,

                 покрытый плесенью,

старенький-старенький бытик.

Поет на собранье:

                "Вперед, товарищи..."

А дома,

       забыв об арии сольной,

орет на жену,

             что щи не в наваре

и что

     огурцы

           плоховато просолены.

Живет с другой -

               киоск в ширину,

бельем -

       шантанная дива.

Но тонким чулком

                попрекает жену:

- Компрометируешь

                 пред коллективом.-

То лезут к любой,

                 была бы с ногами.

Пять баб

        переменит

                 в течение суток.

У нас, мол,

           свобода,

                   а не моногамия.

Долой мещанство

               и предрассудок!

С цветка на цветок

                  молодым стрекозлом

порхает,

        летает

              и мечется.

Одноему

       в мире

             кажется злом -

это

   алиментщица.

Он рад умереть,

экономя треть,

три года

        судиться рад:

и я, мол, не я,

и она не моя,

и я вообще

          кастрат.

А любят,

       так будь

               монашенкой верной -

тиранит

       ревностью

                всякий пустяк

и мерит

       любовь

             на калибр револьверный,

неверной

        в затылок

                 пулю пустя.

Четвертый -

          герой десятка сражений,

а так,

      что любо-дорого,

бежит

     в перепуге

               от туфли жениной,

простой туфли Мосторга.

А другой

        стрелу любви

                    иначе метит,

путает

     - ребенок этакий -

уловленье

         любимой

                в романические сети

с повышеньем

            подчиненной по тарифной

                                   сетке...

По женской линии

тоже вам не райские скинии.

Простенького паренька

подцепила

         барынька.

Он работать,

           а ее

               не удержать никак -

бегает за клёшем

                каждого бульварника.

Что ж,

      сиди

          и в плаче