За время пребывания в Штатах он издал книжки на русском языке «Солнце», «Открытие Америки». Тогда же здесь было положено начало переводу его стихов на английский язык.

Вообще-то Маяковский несколько скептически расценивал эффект своих стихов на другом языке. Однажды он высказался об этом:

«Я всегда склонялся к мысли, что корни моей поэзии неотделимы от русской почвы и, значит, мои стихи на всей обитаемой части земли непереводимы».

И дальше развивая эту мысль, говорил человеку, который вознамерился перевести его на немецкий язык: «Как же сможете мой растрепанный ритм, мои сталкивающиеся слова, разбегающиеся фразы, мою ругань и проклятия, марши и уличные песни, весь мой разговорный и революционный русский язык, - как это можно вырядить в чужую одежду?»

Но когда Гуго Гупперт, австрийский поэт, впоследствии многие десятилетия переводивший Маяковского (это к нему были обращены слова поэта), через некоторое время прочитал ему по-немецки «Левый марш», Маяковский высказал свое суждение - деликатно и прямо:

- Кроме «линкс» (левой!) и «антанты» я ни единого слова не понял! Но вы не верьте никому на свете, если вам скажут, что мои стихи нельзя переводить, - даже мне самому не верьте!

И после встречал Гупперта громким приветствием:

- А-а, Гупперт - мой немецкий рупор-т! Ну как, земля и небо еще держатся? У вас есть еще охота ломать об меня зубы? Ваша уверенность, товарищ, делает мне честь!..

Жаждавший общения с как можно большим количеством людей, поэт страдал от незнания английского языка. Страдал и иронизировал над собой:

- Войдите хотя бы в американское положение: пригласили поэта, - сказано им - гений. Гений - это еще больше чем знаменитый. Прихожу и сразу:

- Гив ми плиз сэм ти!

Ладно. Дают. Подожду - и опять:

- Гив ми плиз...

Опять дают.

А я еще и еще, разными голосами и на разные выражения:

- Гив ми да сэм ти, сэм ти да гив ми, - высказываюсь. Так вечерок и проходит.