Что это такое?

Пожалуйста.

Новое искусство, писал Чужак, «упирается в непосредственное земляное строение вещи». Он утверждал далее, что «самый процесс искусства здесь совершенно отождествляется с процессом производства и труда» и что «продукт» этого процесса «мыслится, как некая товарная, т. е. обменная и регулируемая спросом - предложением, ценность...».

Товар - деньги - товар. Не так ли?

Какие тут могут быть разговоры о тайнах искусства, о прекрасном, о человеческой душе, способной раскрыться в слове, способной воспарить вместе с читателем или сгореть дотла в огне страсти!

И, разумеется, с таких позиций Чужаку не могла понравиться поэма «Про это», как и другие вещи, Маяковского этих лет, кроме агиток. А поэму критиковали с разных сторон. Г. Лелевич (журнал «На посту») громил ее с позиций «пролетарского» охранительства. Имажинисты в журнале «Гостиница для путешествующих в прекрасном», не размениваясь на мелочи, объявили «Про это» «малограмотной халтурой». А Чужак охарактеризовал ее как «чувствительный роман» («Его слезами обольют гимназистки...»). Да и другие лефовцы были недовольны, пеняли Маяковскому, что он пишет о любви «по личным мотивам»...

Маяковский, переживавший сложный, но и весьма плодотворный период в жизни и творчестве, написавший «Прозаседавшихся», ряд других острейших сатирических и лирико-публицистических стихотворений, поэмы «Пятый Интернационал», «Про это», объявляется этаким парнасцем, загнавшим себя в тупик безысходности. Не зря он предупреждал своих соратников по «Лефу»: «Бойтесь стать очередной эстетической школкой».

Если Маяковский в своей творческой, поэтической, статейно-рецензионной, лекционной и в редакторской практике отстаивал заявленные принципы «тенденциозного реализма», то некоторые лефовцы не смогли преодолеть наследия формально-футуристических концепций. Б. Арватов, Н. Чужак, считавшие себя истинными марксистами среди лефовцев, на самом деле повторяли зады формалистической эстетики, и потому крученыховская заумь принималась ими за откровение.