- Радимов! Делайтесь футуристом!

Вербовал сторонников.

В выступлении Маяковского на диспуте о «Живописи быта» присутствовавший там Ф. Богородский почувствовал какое-то сожаление о том, что он бросил заниматься живописью. Живопись жила в Маяковском неугасающей страстью. Плакаты и реклама не могли ее утолить. Смешные фигурки собачек, кошек и слоников говорили, иногда кричали о том же, о чем говорилось или не договаривалось в письмах, где поэт рисовал их.

А по поводу футуризма шло наступление на Луначарского. Его зазвали на квартиру к Брикам 1 мая 1922 года. Тут были Маяковский, Хлебников, Пастернак, Крученых, Асеев, Каменский... Всем Комфутом «нападали на Луначарского... он только откусывался» (Н. Асеев).

Как ни дружны были Маяковский с Луначарским, - и дома у Анатолия Васильевича встречались, и сражались на зеленом поле бильярда: для старшего из них, Луначарского, в домашней или клубной обстановке младший был просто Володя, - но ни тот, ни другой не отказывали себе в «удовольствии» поспорить друг с другом, когда дело касалось искусства, литературы, принципов понимания и подхода к ним.

На обсуждении спектакля «Великодушный рогоносец» Кроммелинка, поставленного Мейерхольдом, чрезвычайно резко оцененного в печати Луначарским, Маяковский выступал против Анатолия Васильевича и защищал спектакль настолько эффектно, что «каждая реплика... вызывала бурю в зале». Г. Крыжицкий вспоминает, что «это была блестящая расправа - как первоклассный борец он положил противника несколькими ударами на обе лопатки».

Это Луначарского, выдающегося полемиста! Но и от Луначарского Маяковскому доставалось...

А в критике между тем продолжались споры о Маяковском. И поводов к этому было немало.

«Маяковский до сих пор продолжает называть себя футуристом... - писал один из критиков, - значит, он исчадие буржуазного гниения, значит, он «непонятен»... И хотя в «Мистерии-буфф» он не только не «непонятен», но даже простонароден, хотя это изображение нашей эпохи клокочет революционностью, чувство личной обиды за былую желтую кофту заглушает все - даже преданность революция и охрану ее интересов».