Каменский показывал его превосходительству диплом авиатора, где было сказано, чтоб власти оказывали ему всяческое содействие. В афишах значилось: «Аэропланы и поэзия».

«Губернатор недоумевал:

- Но при чем, же тут футуризм? Что это такое? Зачем?

Я объяснял, что футуризм главным образом воспевает достижения авиации.

Губернатор спрашивал:

- А Бурлюк и Маяковский тоже авиаторы?

- Почти...

- Но почему, же вокруг ваших имен создается атмосфера скандала?

Отвечал:

- Как всякое новое открытие, газеты именуют наши выступления «сенсацией» или «скандалом» - это способ создать «бучу», чтобы больше продавалась газета.

- Пожалуй, это правда, - соглашался губернатор и неуверенной рукой писал: «Разрешаю».

Футуризм не пугал, скорее - потешал буржуазную публику, но до каких-то пределов. Его антибуржуазность настораживала. «Газеты стали заполняться футуризмом,- вспоминает Маяковский. - Тон был не очень вежливый. Так, например, меня просто называли «сукиным сыном».

Добавим: футуристов называли сумасшедшими, циркачами, жокеями, балаганщиками, фокусниками, озорниками, святотатцами, желторотыми, бунтовщиками, геростратами и просто мошенниками, ораторами и поэтами из психиатрической лечебницы. И конечно, этим еще больше разжигали любопытство публики, которая валом валила на первый большой вечер футуристов в Политехническом музее и на все другие их выступления.

Футуристы умели создавать «бучу», и номера их в гостиницах осаждались молодыми людьми, на улице вокруг них собиралась толпа, иногда, как это было в Николаеве, гости гуляли в окружении своих поклонников, и за ними следовал наряд полиции. К началу выступления в Киеве к подъезду театра прибыл отряд конной полиции, причем полиция разгоняла студентов, которые пели: «Из страны, страны далекой, с Волги-матушки широкой».

«Когда мы подходили к театру, - пишет Каменский, - к нам кинулось из толпы несколько студентов с пламенными вопросами: