его избитые тромбонами и фаготами

                     смяли и скакали через.

                     Когда последний не дополз до двери,

                     умер щекою в соусе,

                     приказав музыкантам выть по-зверьи -

                     дирижер обезумел вовсе!

                     В самые зубы туше опоенной

                     втиснул трубу, как медный калач,

                     дул и слушал - раздутым удвоенный,

                20 мечется в брюхе плач.

                     Когда наутро, от злобы не евший,

                     хозяин принес расчет,

                     дирижер на люстре уже посиневший